天才
название: Зелёная миля I
тип: ориджинал
жанр: драма, яой
рейтинг: R
Краткое содержание: отношения между заключённым и надзирателем за несколько дней до казни...
Цитата: "И всё, что остаётся, это глупая надежда, что ровно в десять часов, когда пора включить вторую фазу и пустить ток, губернатор всё-таки позвонит."
прочесть на сайте
тык!фик!------
Когда в нашем блоке пусто, заняться нечем. Камеры пустуют до момента, когда полиция привезёт очередного приговорённого, и тогда он живёт здесь до самого момента казни. Иногда несколько дней, иногда несколько недель. А когда все они проходят свою зелёную милю, здесь пусто, и единственное, чем можно занять себя на дежурстве – играть в шахматы, с самим собой. Я неплохо играю в шахматы, и иногда даже выигрываю. Я начальник этого блока, я отдаю последний приказ, я забираю их жизни. И каждый из них ждёт, что в десять часов позвонит губернатор и отменит казнь. Но такого при мне никогда не случалось.
Сегодня мне вручили сопроводительную записку. К обеду привезут заключённого. Заключённый номер 236534, Сатоши Мемура, 38 лет, убил четверых, трёх мужчин и одну женщину, предумышленно, с разницей в несколько минут, признал вину, абсолютно дееспособен, приговорён к смерти на электрическом стуле, срок исполнения – через две недели. Странно читать эти записки, в них обычными словами говорится об ужасных вещах. Поражает то, что данные о заключённом такие солидные. Профессия убийцы - врач, довольно известный, с большой практикой, всеми уважаемый человек, ни с того ни с сего убивший четверых человек на вечеринке в собственном доме. Наверное, всё-таки крыша съехала.
Я сидел за столом (место охранников совсем рядом с камерами, чтобы видно было всех заключённых) и переставлял фигуры на шахматной доске, надеясь, что этот заключённый не будет буйным. У нас был карцер, но со психами столько проблем.
Дверь открылась, заглянул мой помощник и сказал:
- Иваки-сан, приехали.
Я кивнул и пошёл к выходу, подправляя форму и фуражку. В блок ввели заключённого. Я сказал стандартные фразы, что он поступает под мою ответственность и будет находиться здесь вплоть до казни, которую проведут такого-то числа в десять часов утра. Он ответил: «Спасибо». Я впервые посмотрел на него внимательно. У него было спокойное лицо, и он спокойно, почти улыбаясь, поблагодарил меня за то, что я напомнил ему о его грядущей смерти. Он психом не был, это точно, по крайней мере буйным. Но, тем не менее, подведя его к камере – крайней в ряду – я традиционно спросил, не будет ли от него проблем, и если он скажет, что не будет, мы с него снимем наручники. Он спокойно ответил: «Обещаю, что не будет проблем до самого последнего момента». Меня немного пугало это спокойствие, но я не подал виду и приказал помощнику снять наручники и запереть его в камере.
От Мемуры в самом деле проблем не было. Он не буянил, сидел спокойно и почти всё время читал книгу, которую ему разрешили взять в камеру. Перебрасываясь с нами репликами во время обеда, он составил о себе мнение интеллигентного человека, да таким он и был. Он всегда был спокоен, слегка улыбался, словно думая о чём-то своём, и явно не раскаивался в том, что сделал. Он был полностью готов к тому, что ждало его через две недели. Редкая выдержка.
Неделя прошла. Началась вторая. Я сидел за столом, думая, куда мне поставить коня, чтобы я у меня не выиграл, и вздрогнул от неожиданности, когда Мемура сказал: «Вам не скучно играть с самим собой?». Я поднял глаза, он стоял возле решётки, наблюдая за игрой.
- Ты умеешь играть в шахматы? – спросил я, и он кивнул в ответ. Я подтащил стул к решётке и поставил на него шахматную доску. Не положено, конечно, было так делать, но мы с ним стали играть в шахматы. Он разбил меня в пух и прах. Я чувствовал себя идиотом, глядя на мат. Он улыбнулся: «Хотите отыграться?». С этого дня мы играли в шахматы всякий раз, как была моя смена. Мне удалось выиграть у него всего лишь один раз.
Он был отличным парнем и интересным собеседником. Мне было интересно с ним, но поражала его выдержка – он даже шутил насчёт предстоящей казни. Меня передёргивало от его улыбки, когда он говорил об этом. Что за человек… Он мне нравился, и я к нему привязался – то, чего нельзя делать. Нельзя привязываться к смертнику, которого ты поведёшь на казнь – будет сложно приказать включить рубильник. Но я всё-таки привязался. Большая часть моей жизни проходила на работе, и мне некогда было поддерживать связи с друзьями. Он стал мне чем-то вроде друга. С ним было интересно, и я с ужасом думал, что через несколько дней всё окончится.
За пару дней до казни – обычный порядок – мы с помощником провели репетицию казни, без участия заключённого, разумеется. Потом мы пришли в блок, и я спросил у Мемуры:
- Через пару дней… ты понимаешь… и может быть у тебя есть последнее желание?
Он встал, прошёлся по камере, потом остановился и так же спокойно как и всегда сказал:
- Я хочу переспать с вами, Иваки-сан.
- Чего? – в голос воскликнули я и помощник.
Вот глупость… «Вы же это не собираетесь делать, Иваки-сан?» - спросил потом у меня помощник. Я покачал головой, конечно нет, глупость какая. Последнее желание - оно, конечно, последнее, но и меру надо знать. Я провёл день без сна, хотя мне нужно было отоспаться перед ночным дежурством, глядя в потолок и думая о его словах. С чего бы это? Почему я, а не мой помощник? Зачем… Глупость, какая…
Я сменил моего помощника, сел за стол и стал листать газету, решив не смотреть даже в сторону камеры. Но я по-прежнему об этом думал, так что сидел, как на иголках. Его голос вырвал меня из размышлений: «Иваки-сан, я должен извиниться, не стоило так говорить… Может, просто в шахматы сыграем?». Чёрт тебя возьми, чего же ты такой спокойный!!
Я встал, решительно подошёл к камере и вставил ключ в замок. Последнее желание – есть последнее желание, его нужно выполнять. Он растерянно смотрел, как я вошёл к нему в камеру и снял фуражку. Я был действительно решительно настроен. Отчасти и потому, что он мне нравился.
- Хорошо, - сказал я в ответ на его молчаливый вопрос, - я согласен. Ты сказал своё последнее желание – я его выполню.
- Иваки-сан… - пробормотал он потрясённо.
Я покраснел, потому что в жизни я был не таким решительным. Немного страшновато, я был безоружен, но надеялся, что он ничего такого не выкинет. Я насторожился, когда Мемура шагнул ко мне, но он стиснул меня в объятьях, и его губы накрыли мой рот страстным и бесконечно сладким поцелуем. Я расслабился, чувствуя приятный холодок внизу живота, и обнял его в ответ. Так меня ещё никто не целовал. Его руки шарили по моему телу, потом стали расстёгивать китель. Мужчина оторвался от моих губ и сосредоточился на пуговицах. Его лицо горело, я тоже весь был красным. Наконец, китель полетел на пол, туда же рубашка, и его губы заскользили по моей коже, вызывая лёгкую дрожь и приводя меня в блаженство. Я вцепился в его рубашку, стаскивая её, мне хотелось к нему прикоснуться, так же как он ко мне. Его тело было безупречным, я провёл по его груди ладонями, сглатывая от томящего ощущения внутри.
- Снимай… - я потянул его за пояс штанов, но он сначала стащил штаны с меня и, заваливая меня на узкую койку, покрыл поцелуями моё тело, от шеи до самого живота. Я разгорался под его прикосновениями. Голова кружилась, и соображал я плохо. Его руки ласкали меня, сминая мою плоть и заставляя меня дрожать и постанывать. Я вылез из-под него повыше, раздвигая колени и шепча ему: «Возьми меня, я больше не могу ждать…». Он поспешно вскочил, стаскивая штаны, и я увидел его член… Боже, какой прекрасный… Мемура залез на койку, подтягивая меня к себе под колени, и, погладив мой анус, приставил к нему член и медленно втолкнул его внутрь. Я тихо замычал от боли, сжимаясь и вцепляясь пальцами в койку, но его губы снова накрыли мой рот, и я расслабился, почти без сопротивления принимая его раз за разом.
Мемура двигался медленно, придерживая меня за колени. Я невольно любовался его телом, надвигающимся на меня и пронзающим меня с силой и страстью. Пот на его плечах блестел в сумерках камеры, иногда сверкающие капли падали на меня, и по моей коже бежала дрожь от этого. «Иваки-сан, - повторял он то и дело, - Иваки-сан». Меня с ума сводил его голос, такой негромкий, хрипловатый, прерывающийся…
- Са…тоши… - выдохнул я. – Бы…быстрее…
Его лицо залила краска, он кивнул, и его бёдра задвигались быстрее. Я прогнулся назад, подставляясь под его тело, и со стоном просил его продолжать, не останавливаться… говорил такие вещи… стыдно подумать.… Я всегда терял голову, когда был уке. Ничего больше не имело значения, кроме его тела, придавливающего меня к койке своей тяжестью, и его члена, танцующего во мне свой потрясающий танец…
Мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Это длилось долго, достаточно долго, чтобы довести меня до изнеможения и полной эйфории. Потом я почувствовал, что его тело дрогнуло, заполняя меня горячей волной. Я перевёл дух, обхватывая его лицо руками и спрашивая:
- Ну что мне сделать? Что? Я, наверное, смогу устроить тебе побег, ведь до утра тут никто не появится.… У тебя есть, куда скрыться?
Он покачал головой, слегка улыбнувшись, и спокойно возразил:
- Ничего не надо. Вы потрясающий, Иваки-сан, но не надо.
- Чёрт тебя подери! – я почти застонал. – Ты! Ненавижу твоё спокойствие! Ты готов умереть?
- Я с самого начала был готов, - ответил он, кладя ладонь на мою щёку, - а теперь тем более.
- Ты… ты убил их? Может, тебя подставили? Может, это было помрачение сознания? – я хватался за какие-то соломинки.
Мемура странно улыбнулся и, покачав головой, негромко сказал:
- Я вернулся домой с медицинского семинара на день раньше. В доме была вечеринка... Я не знал и половины этих людей. Я поднялся наверх, в спальню, и увидел там трёх мужиков, трахающих мою жену. И не сказать, чтобы она была против… Я спустился вниз, на кухню, посидел немного, пытаясь успокоиться, потом взял нож и поднялся наверх. Это было предумышленное убийство.
Я в шоке посмотрел на него:
- «Твою жену»? Ты… гетеросексуал? Тогда зачем ты… потому что больше ни с кем не удастся…
- Иваки-сан, - он лёг и уткнулся носом мне в шею, - потому что вы мне нравитесь… потому что я люблю вас… вы потрясающий человек, и я в вас влюбился… только поэтому… только поэтому…
- Боже мой… - мне было плохо, очень плохо. Зачем он это сказал… Меня просто ужас охватил, когда я представил, что мне придётся посадить его на электрический стул… человека, который меня любит… и которого… которого я тоже, кажется, люблю…
- Всё нормально, всё нормально, мой хороший, - тихо повторял он, целуя мою шею.
- Ничего не нормально! – я кусал губы, чтобы не покатились слёзы. – Тебя казнят послезавтра, а ты говоришь, что всё нормально?
- Это ещё только послезавтра, - ещё тише возразил он, - только послезавтра…
- Ты! Ты не боишься смерти?
- Боюсь… но просто стараюсь не думать об этом… Я знал, что будет, когда брал нож, я не раскаиваюсь, и я готов понести наказание.
- А я НЕ ГОТОВ его привести в исполнение! – я стиснул его, зарываясь пальцами в его волосы.
- Я буду рад, что именно ВЫ это сделаете, Иваки-сан, - он поднял голову и внимательно на меня посмотрел.
Я закрыл глаза, качая головой. Не хочу думать об этом…. Мне придётся, я знаю, но это будет самой ужасной изо всех проведённых мною казней.
- Не думайте об этом, - словно прочитав мои мысли, сказал Мемура. – Время идёт быстро, у нас впереди вся ночь…
Да, у нас впереди была вся ночь. Я приоткрыл глаза, глядя на него. Его губы вновь коснулись моих таким же сладким поцелуем, как и тот, первый…
Целая ночь. Так много и так мало. И всё, что остаётся, это глупая надежда, что ровно в десять часов, когда пора включить вторую фазу и пустить ток, губернатор всё-таки позвонит.
тип: ориджинал
жанр: драма, яой
рейтинг: R
Краткое содержание: отношения между заключённым и надзирателем за несколько дней до казни...
Цитата: "И всё, что остаётся, это глупая надежда, что ровно в десять часов, когда пора включить вторую фазу и пустить ток, губернатор всё-таки позвонит."
прочесть на сайте
тык!фик!------
Когда в нашем блоке пусто, заняться нечем. Камеры пустуют до момента, когда полиция привезёт очередного приговорённого, и тогда он живёт здесь до самого момента казни. Иногда несколько дней, иногда несколько недель. А когда все они проходят свою зелёную милю, здесь пусто, и единственное, чем можно занять себя на дежурстве – играть в шахматы, с самим собой. Я неплохо играю в шахматы, и иногда даже выигрываю. Я начальник этого блока, я отдаю последний приказ, я забираю их жизни. И каждый из них ждёт, что в десять часов позвонит губернатор и отменит казнь. Но такого при мне никогда не случалось.
Сегодня мне вручили сопроводительную записку. К обеду привезут заключённого. Заключённый номер 236534, Сатоши Мемура, 38 лет, убил четверых, трёх мужчин и одну женщину, предумышленно, с разницей в несколько минут, признал вину, абсолютно дееспособен, приговорён к смерти на электрическом стуле, срок исполнения – через две недели. Странно читать эти записки, в них обычными словами говорится об ужасных вещах. Поражает то, что данные о заключённом такие солидные. Профессия убийцы - врач, довольно известный, с большой практикой, всеми уважаемый человек, ни с того ни с сего убивший четверых человек на вечеринке в собственном доме. Наверное, всё-таки крыша съехала.
Я сидел за столом (место охранников совсем рядом с камерами, чтобы видно было всех заключённых) и переставлял фигуры на шахматной доске, надеясь, что этот заключённый не будет буйным. У нас был карцер, но со психами столько проблем.
Дверь открылась, заглянул мой помощник и сказал:
- Иваки-сан, приехали.
Я кивнул и пошёл к выходу, подправляя форму и фуражку. В блок ввели заключённого. Я сказал стандартные фразы, что он поступает под мою ответственность и будет находиться здесь вплоть до казни, которую проведут такого-то числа в десять часов утра. Он ответил: «Спасибо». Я впервые посмотрел на него внимательно. У него было спокойное лицо, и он спокойно, почти улыбаясь, поблагодарил меня за то, что я напомнил ему о его грядущей смерти. Он психом не был, это точно, по крайней мере буйным. Но, тем не менее, подведя его к камере – крайней в ряду – я традиционно спросил, не будет ли от него проблем, и если он скажет, что не будет, мы с него снимем наручники. Он спокойно ответил: «Обещаю, что не будет проблем до самого последнего момента». Меня немного пугало это спокойствие, но я не подал виду и приказал помощнику снять наручники и запереть его в камере.
От Мемуры в самом деле проблем не было. Он не буянил, сидел спокойно и почти всё время читал книгу, которую ему разрешили взять в камеру. Перебрасываясь с нами репликами во время обеда, он составил о себе мнение интеллигентного человека, да таким он и был. Он всегда был спокоен, слегка улыбался, словно думая о чём-то своём, и явно не раскаивался в том, что сделал. Он был полностью готов к тому, что ждало его через две недели. Редкая выдержка.
Неделя прошла. Началась вторая. Я сидел за столом, думая, куда мне поставить коня, чтобы я у меня не выиграл, и вздрогнул от неожиданности, когда Мемура сказал: «Вам не скучно играть с самим собой?». Я поднял глаза, он стоял возле решётки, наблюдая за игрой.
- Ты умеешь играть в шахматы? – спросил я, и он кивнул в ответ. Я подтащил стул к решётке и поставил на него шахматную доску. Не положено, конечно, было так делать, но мы с ним стали играть в шахматы. Он разбил меня в пух и прах. Я чувствовал себя идиотом, глядя на мат. Он улыбнулся: «Хотите отыграться?». С этого дня мы играли в шахматы всякий раз, как была моя смена. Мне удалось выиграть у него всего лишь один раз.
Он был отличным парнем и интересным собеседником. Мне было интересно с ним, но поражала его выдержка – он даже шутил насчёт предстоящей казни. Меня передёргивало от его улыбки, когда он говорил об этом. Что за человек… Он мне нравился, и я к нему привязался – то, чего нельзя делать. Нельзя привязываться к смертнику, которого ты поведёшь на казнь – будет сложно приказать включить рубильник. Но я всё-таки привязался. Большая часть моей жизни проходила на работе, и мне некогда было поддерживать связи с друзьями. Он стал мне чем-то вроде друга. С ним было интересно, и я с ужасом думал, что через несколько дней всё окончится.
За пару дней до казни – обычный порядок – мы с помощником провели репетицию казни, без участия заключённого, разумеется. Потом мы пришли в блок, и я спросил у Мемуры:
- Через пару дней… ты понимаешь… и может быть у тебя есть последнее желание?
Он встал, прошёлся по камере, потом остановился и так же спокойно как и всегда сказал:
- Я хочу переспать с вами, Иваки-сан.
- Чего? – в голос воскликнули я и помощник.
Вот глупость… «Вы же это не собираетесь делать, Иваки-сан?» - спросил потом у меня помощник. Я покачал головой, конечно нет, глупость какая. Последнее желание - оно, конечно, последнее, но и меру надо знать. Я провёл день без сна, хотя мне нужно было отоспаться перед ночным дежурством, глядя в потолок и думая о его словах. С чего бы это? Почему я, а не мой помощник? Зачем… Глупость, какая…
Я сменил моего помощника, сел за стол и стал листать газету, решив не смотреть даже в сторону камеры. Но я по-прежнему об этом думал, так что сидел, как на иголках. Его голос вырвал меня из размышлений: «Иваки-сан, я должен извиниться, не стоило так говорить… Может, просто в шахматы сыграем?». Чёрт тебя возьми, чего же ты такой спокойный!!
Я встал, решительно подошёл к камере и вставил ключ в замок. Последнее желание – есть последнее желание, его нужно выполнять. Он растерянно смотрел, как я вошёл к нему в камеру и снял фуражку. Я был действительно решительно настроен. Отчасти и потому, что он мне нравился.
- Хорошо, - сказал я в ответ на его молчаливый вопрос, - я согласен. Ты сказал своё последнее желание – я его выполню.
- Иваки-сан… - пробормотал он потрясённо.
Я покраснел, потому что в жизни я был не таким решительным. Немного страшновато, я был безоружен, но надеялся, что он ничего такого не выкинет. Я насторожился, когда Мемура шагнул ко мне, но он стиснул меня в объятьях, и его губы накрыли мой рот страстным и бесконечно сладким поцелуем. Я расслабился, чувствуя приятный холодок внизу живота, и обнял его в ответ. Так меня ещё никто не целовал. Его руки шарили по моему телу, потом стали расстёгивать китель. Мужчина оторвался от моих губ и сосредоточился на пуговицах. Его лицо горело, я тоже весь был красным. Наконец, китель полетел на пол, туда же рубашка, и его губы заскользили по моей коже, вызывая лёгкую дрожь и приводя меня в блаженство. Я вцепился в его рубашку, стаскивая её, мне хотелось к нему прикоснуться, так же как он ко мне. Его тело было безупречным, я провёл по его груди ладонями, сглатывая от томящего ощущения внутри.
- Снимай… - я потянул его за пояс штанов, но он сначала стащил штаны с меня и, заваливая меня на узкую койку, покрыл поцелуями моё тело, от шеи до самого живота. Я разгорался под его прикосновениями. Голова кружилась, и соображал я плохо. Его руки ласкали меня, сминая мою плоть и заставляя меня дрожать и постанывать. Я вылез из-под него повыше, раздвигая колени и шепча ему: «Возьми меня, я больше не могу ждать…». Он поспешно вскочил, стаскивая штаны, и я увидел его член… Боже, какой прекрасный… Мемура залез на койку, подтягивая меня к себе под колени, и, погладив мой анус, приставил к нему член и медленно втолкнул его внутрь. Я тихо замычал от боли, сжимаясь и вцепляясь пальцами в койку, но его губы снова накрыли мой рот, и я расслабился, почти без сопротивления принимая его раз за разом.
Мемура двигался медленно, придерживая меня за колени. Я невольно любовался его телом, надвигающимся на меня и пронзающим меня с силой и страстью. Пот на его плечах блестел в сумерках камеры, иногда сверкающие капли падали на меня, и по моей коже бежала дрожь от этого. «Иваки-сан, - повторял он то и дело, - Иваки-сан». Меня с ума сводил его голос, такой негромкий, хрипловатый, прерывающийся…
- Са…тоши… - выдохнул я. – Бы…быстрее…
Его лицо залила краска, он кивнул, и его бёдра задвигались быстрее. Я прогнулся назад, подставляясь под его тело, и со стоном просил его продолжать, не останавливаться… говорил такие вещи… стыдно подумать.… Я всегда терял голову, когда был уке. Ничего больше не имело значения, кроме его тела, придавливающего меня к койке своей тяжестью, и его члена, танцующего во мне свой потрясающий танец…
Мне хотелось, чтобы это длилось вечно. Это длилось долго, достаточно долго, чтобы довести меня до изнеможения и полной эйфории. Потом я почувствовал, что его тело дрогнуло, заполняя меня горячей волной. Я перевёл дух, обхватывая его лицо руками и спрашивая:
- Ну что мне сделать? Что? Я, наверное, смогу устроить тебе побег, ведь до утра тут никто не появится.… У тебя есть, куда скрыться?
Он покачал головой, слегка улыбнувшись, и спокойно возразил:
- Ничего не надо. Вы потрясающий, Иваки-сан, но не надо.
- Чёрт тебя подери! – я почти застонал. – Ты! Ненавижу твоё спокойствие! Ты готов умереть?
- Я с самого начала был готов, - ответил он, кладя ладонь на мою щёку, - а теперь тем более.
- Ты… ты убил их? Может, тебя подставили? Может, это было помрачение сознания? – я хватался за какие-то соломинки.
Мемура странно улыбнулся и, покачав головой, негромко сказал:
- Я вернулся домой с медицинского семинара на день раньше. В доме была вечеринка... Я не знал и половины этих людей. Я поднялся наверх, в спальню, и увидел там трёх мужиков, трахающих мою жену. И не сказать, чтобы она была против… Я спустился вниз, на кухню, посидел немного, пытаясь успокоиться, потом взял нож и поднялся наверх. Это было предумышленное убийство.
Я в шоке посмотрел на него:
- «Твою жену»? Ты… гетеросексуал? Тогда зачем ты… потому что больше ни с кем не удастся…
- Иваки-сан, - он лёг и уткнулся носом мне в шею, - потому что вы мне нравитесь… потому что я люблю вас… вы потрясающий человек, и я в вас влюбился… только поэтому… только поэтому…
- Боже мой… - мне было плохо, очень плохо. Зачем он это сказал… Меня просто ужас охватил, когда я представил, что мне придётся посадить его на электрический стул… человека, который меня любит… и которого… которого я тоже, кажется, люблю…
- Всё нормально, всё нормально, мой хороший, - тихо повторял он, целуя мою шею.
- Ничего не нормально! – я кусал губы, чтобы не покатились слёзы. – Тебя казнят послезавтра, а ты говоришь, что всё нормально?
- Это ещё только послезавтра, - ещё тише возразил он, - только послезавтра…
- Ты! Ты не боишься смерти?
- Боюсь… но просто стараюсь не думать об этом… Я знал, что будет, когда брал нож, я не раскаиваюсь, и я готов понести наказание.
- А я НЕ ГОТОВ его привести в исполнение! – я стиснул его, зарываясь пальцами в его волосы.
- Я буду рад, что именно ВЫ это сделаете, Иваки-сан, - он поднял голову и внимательно на меня посмотрел.
Я закрыл глаза, качая головой. Не хочу думать об этом…. Мне придётся, я знаю, но это будет самой ужасной изо всех проведённых мною казней.
- Не думайте об этом, - словно прочитав мои мысли, сказал Мемура. – Время идёт быстро, у нас впереди вся ночь…
Да, у нас впереди была вся ночь. Я приоткрыл глаза, глядя на него. Его губы вновь коснулись моих таким же сладким поцелуем, как и тот, первый…
Целая ночь. Так много и так мало. И всё, что остаётся, это глупая надежда, что ровно в десять часов, когда пора включить вторую фазу и пустить ток, губернатор всё-таки позвонит.
@музыка: ost frontier
@настроение: бодрое